Я сделал еще одно хорошее дела и попросил у Курта разрешения попользоваться его подвалом, причём почти честно сказал, зачем. В старике я был уверен. И действительно, он сразу согласился и даже предложил свою помощь в дознании, с глубоким удовлетворением узнав, что кандидат — африканец, бандит и будет списан по окончанию разговора. Все-таки старая школа.
Инга рассказала, что товарищ, который нас интересует, работает в порту, обычно вечера проводит в баре, но долго не засиживается и уходит ночевать домой, в лачугу недалеко от порта. А проводник будет нас ждать уже в представительстве, это обычная практика. Инга привечала местных и даже распорядилась о выделении на эти цели небольшой гуманитарной помощи.
Меня она удивляла. По ее словам, она просто работала в Австрии, где долго жила, в обычной консалтинговой компании, правда, с американскими хозяевами. Показала себя умной и исполнительной, и находилась в отношениях с сыном одного местного крупного бизнесмена. Будущее, по моему мнению, имела блестящее, но приняла предложение рекрутеров Ордена и бросила все. Здесь сумела организовать эффективную агентурную работу и нагнала такого ужаса на сотрудников, что они ходили по струнке, и опять же, не имея никаких специальных знаний, из ничего разработала серьезную операцию. И, по моему мнению, была очень несчастлива до нашего приезда. Я, конечно, не претендую на звание психоаналитика, но это было видно по тому, как она тянулась к нам, и отдельным моментам, о которых лучше умолчать в приличном обществе. И проблемы у нее, скорее всего, были сексуального характера. Я попробовал расспросить Герду, она ответила, что все уже в порядке, а что и как — не мое дело. Не мое, так не мое, все равно потом расскажет.
После стрельбища я позвонил Ольге и предупредил, что будем обедать дома и с гостьей. Мы с Гердой уже называл биологическую станцию своим домом, настолько нам там было хорошо и удобно, да и Руди с Ольгой, мы называли их между собой папан и маман, стали совсем родными.
Ольга обрадовалась, и обед получился исключительным. Прислуживала лично Серафима, та самая могучая домоправительница, называла нас молодыми хозяевами, и я еще раз в мыслях почувствовал себя в местах, описанных в «Хижине дяди Тома».
Инга очаровала Руди и Ольгу. Она была мила с хозяевами, сразу прочувствовала дворянский стиль общения и обнаружила недюжинные знания в геральдике и правилах устройства светских приемов. Словом, чудеснее не бывает. После обеда Инга отбыла на работу стращать персонал, а мы отдыхали и беседовали со стариками. Мне было удивительно интересно. Меня всегда привлекало все в истории, не только старинное оружие. Ольга и Руди были просто кладезем информации, я узнал много нового и чрезвычайно интересного.
Поболтав, мы уехали в представительство. Отзвонилась Инга и сообщила, что проводник на месте.
Проводником оказался маленький, плюгавенький чернокожий мужчина в застиранных джинсах и такой же белой футболке, возраста совсем неопределенного, морщинистый, лысый и усатый.
Я поздоровался и спросил, зачем он это делает.
— Знаете, мистер, я уже пожил в этом мире, точнее сказать, в двух мирах, и везде всегда боялся. Боялся там и стал бояться здесь. Я привык уже бояться. У меня никого не осталось, кроме моей дочери. Я боялся и за свою дочь. Теперь она, спасибо мисс Петерс, живет в пансионе в Кейптауне. Учится, не болеет и не голодная. Жена моя умерла. И вот, когда я остался один, вдруг перестал бояться. Оказывается, я боялся не за себя, а за родных. И мне стало так хорошо и спокойно, что я сказал себе — если мне так хорошо, то я должен поступать как нормальный человек. Увидел змею — раздави ее. Поймал вора и убийцу — убей его. Сделали тебе доброе дело — сделай в ответ во сто крат больше. Я же теперь ничего не боюсь. И смерти не боюсь. Эти ублюдки, убивающие людей, не черные люди, они черные дьяволы. И если есть люди, которые хотят их убить, значит, мой долг им помочь. Давайте карту, мистер.
— Дадим. А как ты узнал про встречу?
— У меня родственник в свите одного из главарей, вот и рассказал мне все, мистер. Он не самый плохой человек, просто очень сильный и глупый. А в деревню приезжал выбирать место для встречи. Я сразу в лодку и сюда. Мисс Инга — мой большой друг.
Ну что ж, проверить у нас нет никакой возможности. Пока верю.
Проводник показал место на карте. Замбези почти у самого своего истока огибала Скалистый хребет у подножия и там, прямо на берегу, располагалась небольшая деревушка. Расстояние до неё составляло двести пятьдесят километров. Зачем, и главное, как там жили люди — я себе представить не мог, но для стрелки главари выбрали именно это место. Добраться до деревни можно было только по реке, где, естественно, революционеры перекроют все проходы. Что и подтвердил Томас, так звали проводника. Он предложил высадиться с обратной стороны, то есть со стороны истока. Замбези сливалась из множества мелких речушек, и он брался провести нас на лодке прямо к Черной скале, с которой деревушка была как на ладони.
— Я, мистер, с этой скалы в деревне кур могу стрелять из моего СКС. Дай Барон Самеди здоровья и долгой жизни Калашникову, который его придумал.
Я не стал ему рассказывать, что СКС придумал другой великий русский оружейник. Дай, действительно, дяде Мише здоровья. Получалось, что с верхушки скалы до деревни вряд ли больше пятисот метров. И встреча произойдет в общественном доме на веранде, стоящей на сваях прямо над водой. Это единственный приличный дом. Остальные просто хижины. Скала. Скала…
— Томас, если эта скала так близко к деревне, то бандиты сразу обратят внимание на нее, и даже оставят там пост.
— Они уже смотрели на скалу, но не смогли залезть. Надо знать место. Очень трудно найти. Скрыто джунглями. Я покажу.
Для вертолета Томас определил место посадки в двадцати километрах от деревни. Но лететь туда надо было по большому кругу, в обход места базирования бандитов, и заходить на посадку с востока. Возле места посадки начинался один из истоков реки, по которому мы доходили на лодке прямо до скалы. С одной стороны склон был пологим, и взобраться на неё было можно. Естественно, Томас летел с нами.
Пригласили пилота, раскачанного брюнета с усами, чем-то похожего на покойного певца Фредди Меркюри. Инга рассказала, что он согласился участвовать в операции только при условии, что она его, после завершения, переведет из Лимпо в город Кейптаун, где живет его муж. Я сразу понял, почему он похож на Фредди.
Томас показал ему точку на карте и рассказал, что собой представляет место посадки. Пилот, стреляя в меня глазами, сказал, что проблем не видит. Привезет и посадит куда надо, а если еще в полете я устроюсь рядом с ним, то он оставит второго пилота дома, и мы поболтаем о маленьких мужских радостях. И вообще, с пилотского места лучше видно. Инга на него рыкнула и сказала, что если он не заткнется, то она и вторая симпатичная леди, присутствующая в комнате, превратит его бритую задницу в подобие британского флага. Я потом у нее поинтересовался:
— А стоило ли афишировать нашу крепкую семью? Наш тройственный союз и так немного выходит за рамки общепринятых приличий.
Инга с Гердой посмеялись и заявили, что мое понятие общественных приличий от принятых в Ордене отличается кардинально. По неизвестным причинам Орден поощряет подобные вещи и, например, ее секретарша Ревекка живет с тремя геями-солдатами из охраны одной крепкой семьей, и каждый вечер порет их кожаной плетью, как сидоровых коз. Так что начальница без партнеров и без подобных проявлений казалась личному составу еще более ужасной. Зато теперь все стало на свои места, и она даже драть их стала поменьше. Взгляды я не пересмотрел, но наш союз стал мне казаться нормальным, ну… после сравнения с геями-мазохистами и их женой, секретаршей-повелительницей. Кстати, я ее видел потом. Такая миленькая девочка, похожая на старшеклассницу в очках. Что с миром делается? Она была недреманным оком Инги, единственным человеком, которой та немного доверяла и даже планировала тащить за собой дальше. Служила секретарша в прошлой жизни в израильском Цахале, что-то там начудила с палестинцами, такое, что даже при израильском отношении к арабам замолчать было нельзя. Не будь у нее наград, села бы надолго, но ее пожалели и просто выгнали из армии. Вот так, внешность обманчива.